Один шанс из тысячи [СИ] - Владимир Анатольевич Тимофеев

Биньтао они были знакомы больше десяти лет. Впервые встретились в две тысячи пятом на полигоне под Астраханью. Черников был тогда подполковником, а Чень — генерал-майором. Первый потом пошёл по стезе дипломатии, второй продолжил карьеру военного. Но оба отлично знали — бывших разведчиков, как и спецназовцев, не бывает.

— Бинь, к чему эта спешка? Зачем было вызывать меня официально?

— У нас мало времени, Виктор. Обычные каналы чересчур долгие.

— Что-то случилось?

— Случилось. Ты, наверное, уже знаешь про бойню на Хэйсяцзы-Дао[19]?

— Ваши поверили Ляну? — приподнял бровь россиянин.

Китаец покачал головой.

— Дело не в этом.

— А в чём?

— Конфликт под Хабаровском — это ширма. Генералу Ляну не нужен ни Большой Уссурийский, ни ваш Хабаровск, ни даже Амур. Точнее, нужны, но это сейчас не главное. Он просто отвлекает внимание. Хочет, чтобы все ваши силы сосредоточились на этом направлении, а сам ударит в другом.

— Где?

— Цзиянь, у излучины. Там до Транссиба рукой подать. Лян перережет трассы, железнодорожную и автомобильную, а потом начнёт развивать успех на восток, чтобы охватить с севера всё Приморье.

— Уверен? Там дорог мало. Перегруппировку крупных соединений скрыть невозможно.

Чень усмехнулся.

— А там крупные соединения и не нужны. Пока не нужны. На эту задачу Лян отрядил полк спецназа. Если ты помнишь, «Дунбэйские тигры» перешли на его сторону в полном составе.

Черников скрипнул зубами. «Тигры» — это серьёзно. Обычное погранотделение против полка «тигров» не устоит. Что есть у России на этом участке границы, консул не знал, но подозревал, что немного.

— Когда?

Собеседник пожал плечами.

— Может быть, даже завтра. Как сложится обстановка. Я сам получил эту информацию часа полтора назад.

Виктор кивнул.

Генерал Чень не был агентом, ни идейным, ни платным. Просто разведки двух стран время от времени обменивались ценными сведениями, к обоюдной выгоде для себя.

Черников понимал: визави его не обманывает. Успех мятежника Ляна приносил немалый ущерб обеим сторонам. Эскалация конфликта могла бы поставить крест не только на нынешнем, но и на долгосрочном взаимодействии России и КНР. Сегодня все русские и все здравомыслящие китайцы меньше всего хотели становиться врагами.

— Если бы я был в столице…

Генерал отодвинул в сторону нетронутый чай и пристально посмотрел на русского.

— Если бы я был в столице, я бы передал эти сведения обычным путем. Но здесь, в Ляонине, надежных каналов нет. Даже в этом уезде у Ляна полно информаторов. Любой может оказаться предателем.

— Даже твоя охрана?

Биньтао едва заметно поморщился.

— Не ёрничай, Виктор. Ты хорошо знаешь, как всё организовано. Моя охрана вынуждена взаимодействовать с местными. Иначе никак.

— Извини. Шутка была неудачная.

— Не страшно, — отмахнулся китаец. — Гораздо важнее, что под удар попадаешь и ты. Так сказать, автоматом.

— Обо мне не волнуйся, — пригубил свою чашку русский. — Кстати, хороший чай. Из довоенных?

Собеседник покачал головой.

— Виктор, ты, похоже, не понимаешь…

— Я всё понимаю, — перебил Черников. — Сведения строго конфиденциальные. Если противник узнает, о чем мы с тобой говорили, их ценность окажется нулевой. Не беспокойся. Я или передам их выше, или они умрут вместе со мной. А к тебе у меня только одна просьба. Вернёшься в Пекин, продублируй обычным каналом.

Генерал насмешливо фыркнул:

— Опять меня учишь? Как в пятом, на полигоне?

— Не без этого, — улыбнулся Виктор Иванович. — Вы ведь тогда нас так и не обскакали…

Информация, полученная от зампреда Центрального военного совета Китая, являлась не просто важной, а архиважной. Провокацию ждали. Знали, что она состоится и, скорее всего, перерастёт в приграничный конфликт или даже небольшую войну с попыткой захвата территории. Не знали лишь, где это произойдёт. Считалось, что генерал Лян двинется на прорыв или в районе Хабаровска, или южнее, в направлении Спасск-Арсеньев. Менее вероятным считался удар в сторону Благовещенска, с развитием наступления вдоль Зеи, к Свободному…

Наряд сил для защиты наиболее опасных направлений Черникову был неизвестен, но он предполагал, что существенных изменений за последние месяцы не случилось. Расстановка войск осталась такой же. Четыре мотострелковых бригады в районе Владивостока и Уссурийска, три недалеко от Хабаровска, еще три в Амурской области, к северу и северо-западу от Благовещенска. Всего около сорока тысяч «штыков». Плюс разнообразные «управленческие», специальные, артиллерийские, радиотехнические, флотские береговые, зенитно-ракетные, «просто» ракетные части и базы хранения вооружений.

Главная проблема заключалось в отсутствии полноценного авиационного прикрытия. Вторая волна сдвигов основательно проредила и без того не великую сеть дальневосточных аэродромов. Из действующих в строю оставались Дзёмги под Комсомольском-на-Амуре, Черниговка и Соколовка в Приморье и «расконсервированные» и частично восстановленные Калинка и Магдагачи возле Хабаровска и Благовещенска. Отдельные эскадрильи и звенья базировались теперь на обычных автодорогах вблизи городов, и использовать их по назначению можно было лишь в ограниченном варианте. Чуть лучше дела обстояли с вертолетами. Длинная ВПП им не требовалась, а задачи они могли выполнять разные, от разведывательных и штурмовых до санитарных и поисково-спасательных.

Вся эта не слишком многочисленная группировка прикрывала огромную территорию от Камчатки до Забайкалья. Со стороны Китая ей противостояли войска генерала Ляна Вэньбо. Больше трёхсот тысяч бойцов, сведенные в четыре общевойсковые и две армии быстрого реагирования, угрожающие подмять под себя весь Дальний Восток и имеющие возможность почти беспрепятственно маневрировать силами и средствами.

В России с этим было несколько хуже. Части в районе Владивостока не могли использоваться на других направлениях. Продолжающаяся мясорубка в Корее и попытки Японии проверить на прочность Приморье, Курилы и Сахалин держали войска в напряжении, заставляя реагировать на каждый шаг, каждый чих, каждую мелкую провокацию. Ситуацию предельно ухудшало и то, что мощный Тихоокеанский флот сегодня уже не мог обеспечить безопасность морских границ. БОльшая его часть сгинула под декабрьскими сдвигами вместе с портовыми сооружениями Владивостока и Фокино…

Выяснить конфигурацию вражеских сил являлось задачей сложной. Спутники отслеживали только места основной дислокации, главные трассы и изменения на важнейших участках границы. Авиационная разведка давала немного. Во-первых, потому что самолеты не могли пока залетать к соседям, а во-вторых, противник применял разнообразные методы маскировки, включая режим радиомолчания и передвижение в тёмное время суток. Максимум, что удавалось — это определять районы усиления ПВО, да и то, при последующей доразведке, некоторые оказывались обманками.

В этих условиях особую ценность приобретали агентурные данные. На «дипломатическом фронте» за них отвечал Виктор Иванович Черников. По крайней мере, в той части, которая касалась маньчжурского направления. Конечно, получаемые от агентов сведения часто противоречили друг другу, а иногда выглядели откровенной дезой, и их приходилось постоянно фильтровать и анализировать.

Главные данные относились к передвижениям боевых частей.

Для российской разведки не стал откровением тот факт, что основные силы генерал Лян перегруппировал на север. Атаки со стороны центральных властей он мог не опасаться. Сегодня те были слишком заняты делами на юге, поэтому нейтральную зону между провинциями Ляонин и Цзилинь с обеих сторон прикрывали поставленные под ружьё ополченцы.

Намерение, в первую очередь, атаковать не Владивосток и Хабаровск, а Транссиб в районе Облучья, представлялось на первый взгляд авантюрой. Тем не менее, Черников практически сразу понял, что это не так. Бросок вдоль Хингана через Пашково — типичный приём китайской акупунктуры. Найти ключевую точку, произвести укол и ждать, что болезнь рассосётся. Нет, это нельзя было назвать главным ударом. Но урон от него мог стать и вправду невосполнимым. А нанести его малыми силами — полк спецназа и части обеспечения и поддержки общей численностью около десяти тысяч — означало, что противник не сразу сообразит, что угроза реальна.

Внезапный и быстрый захват приграничного села, тактический десант на «железку» и последующий ввод в прорыв пары бригад с бронетехникой, артиллерией и противовоздушным прикрытием ставил российскую группировку в достаточно сложное положение. Уничтожение мостов через реку Хинган, подрыв железнодорожных туннелей и выход из строя десятка-другого километров Транссиба и автомагистрали «Амур» обрушал всю логистику ОСК «Восток». При нынешней слабости транспортной авиации одним только БАМом все потребности Приморско-Хабаровской группы не обеспечишь. Так что возможный успех в захвате и удержании главных путей снабжения — если ещё не победа, то, как минимум, весомая заявка на выигрыш.

С другой стороны, парировать неожиданный ход противника было тоже возможно. И тоже малыми силами.